![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Вторая часть отчета
Спасибо всем за спасибы).
*
В Долину приносят Нонно. Это мальчик с Острова Зеленых Лугов, у Куницы для него письмо от бабушки. Бабушка переживает — внук давно куда-то убежал, и от него нет вестей. Неудивительно… У Нонно на лбу уродливое клеймо, а на руке — обрывок от цепи.
— Йон погиб, — шепчет он. — Они с Урваром пытались бежать, и Йона убили. Урвар снова в плену… А меня…
Куница обезболивает рану, но что еще можно сделать? Альфред снимет цепь, а вот клеймо, похоже, останется у Нонно на всю жизнь.
Тенгил снова воюет с детьми. И как только его земля носит?
— Передай бабушке, что я скоро вернусь, — говорит Нонно. — И скажи, что у меня все в порядке. И больше ничего не говори, ладно?
— Конечно, — кивает Куница, и Нонно с трудом улыбается. — Я скажу, что, когда я видела тебя, ты был жив, здоров и смеялся.
Нонно улыбается вновь — и устало роняет голову.
*
— Куница, а можно взглянуть на твой шрам?
— Какой шрам?
— У тебя на руке. У тебя на руке был ожог, помнишь?
Помню, Тана, что ты еще в детстве подозревала, что я — не Марта Свантессон.
Если разобраться, у Таны есть серьезная причина не любить Куницу. Когда она потерялась, много лет назад, отец Таны пошел ее искать. Но Куница-то нашлась, а он так и сгинул…
Куница задирает рукав, критически оглядывает свою руку. Царапин полно, ожогов нет. Она пожимает плечами с нарочитым безразличием. Встречается глазами с Марком Рамни. У нее есть шрам на руке, Куница как-то видела. Темный след ожога…
Есть очень простой способ во всем разобраться. Выйдя за пределы Долины, Куница садится прямо на землю, достает чистый конверт. «Родителям той, которую называют Куницей… Если вы где-то есть, я должна это знать».
*
— Ты проводишь нас в Страну Дальнюю? Меня и мою невесту?
А у меня есть выбор?..
— Да, Кьяртан.
Линта кажется такой счастливой.
— Твой отец пытался сбежать из плена. Его убили, — говорит ей Куница. Лицо девушки меняется.
— Я тоже умер, — успокаивающе говорит Кьяртан. — Но я же вернулся. Твой отец тоже где-то есть.
*
— Йон!
Снова тот же удивленный взгляд, точь-в-точь как у Криса.
— Ты меня знаешь?
— Да! Ты Йон, Йон-Кузнец, ты жил в Нангияле. У тебя есть жена, сын и дочь… Дочь совсем близко, она собирается замуж. К кому тебя вести прежде, к ней или к жене?
— К жене, наверное…
— Хорошо. Только зайдем в Карманьяку. Нам нужно знать, что там происходит.
У ворот Карманьяки воины. И среди них — извивающееся тело, покрытое блестящей чешуей…
— Катла, — обращается к ней Тенгил. — Пошли обедать!
И Куницу пронзает ужас.
— Бежим! — почти кричит она Йону. — Нужно предупредить наших!
— Я вспомнил! — кричит Йон. — Мне сказали — увидишь Катлу, и вспомнишь!..
*
Кунице очень хотелось запомнить, как будет выглядеть лицо Хильды, когда она приведет Йона. А в результате она мало что видела, когда они прибежали в Долину. Перед глазами стояло длинное чешуйчатое тело. Как страшно… Она и не знала, что такая трусиха. Ничего толком не узнали, и все из-за нее.
В Вишневой обнаруживается Урвар. Оказывается, ему все-таки удалось сбежать из плена. А будь он сейчас в Карманьяке, пошел бы на обед дракону… Впрочем, неизвестно, может, все там скоро будем. Лес уже полнится грохотом барабана и воем охотничьего рога Тенгила.
Жители Нангиялы спешно вооружаются. Куница достает свой лук, но не испытывает ни малейшей надежды на то, что от него будет польза. Наверняка дракона не берут стрелы.
— Она умеет летать?
— Будем исходить из того, что умеет.
— Завал их не удержит.
— Надо заманить их к реке. И попытаться
столкнуть Катлу в воду.
— Как заманить?
— Они уже перешли мост?
— Да, наверняка уже перешли!
— Сестра, ты помнишь, что нам нянька
рассказывала в детстве? — Кнут взволнованно поворачивается к Хельни. — Что Катлой управляет рог!
— Тот самый рог, который на поясе Тенгила? — уточняет Куница.
— Я не знаю. Возможно.
— Нужно зайти к ним в тыл.
— Я могу провести невидимыми. Кого вести?
Компания подбирается странная. Урвар, воин. Юнатан, герой. Кнут, перебежчик. И Куница, непонятно кто.
Юнатан бежит к дому Эльфриды. У него свой план. У Урвара, в принципе, тоже — зайти в тыл, показаться Тенгилу, отвлечь, заставить погнаться. Куница про себя решает, что пойдет с ним. И в этот момент Кнут говорит:
— Я хочу вызвать отца на поединок.
— Он имеет на это право, — вырывается у Куницы.
— Пусть идет, — соглашается Урвар.
Он идет. Только сейчас Кунице приходит в голову, что она ни разу не смотрела Кнуту в глаза. Считала его предателем, из-за Кьяртана.
— Бастард! — кричит Тенгил. — Катла, взять!
Катла устремляется навстречу мальчику. Он поднимает меч.
И тут до Куницы доходит, что он находится сейчас на том месте, где пал Крис. Она отводит взгляд.
— Уходим, — шепчет Урвар.
Да, теперь понятно, что их план никуда не годится. Тенгил не поддастся на провокации. Не пойдет на честный бой. Может быть, у Като — каменное сердце. Но у Тенгила, похоже, сердца нет вовсе.
— Положили мальчишку — а сами вернемся? — горько спрашивает Куница.
— Я здесь старший, — рычит Урвар. — отходим.
*
— София, ведь кто-то невидимый может попробовать подойти к Тенгилу и забрать у него рог?
— Да.
— Тогда… я пойду.
(…Я не герой, и поэтому у меня ничего не выйдет. У кого-то другого бы вышло. У кого-то, кто смелее, добрее, лучше. У кого-то, про кого сочиняют сказки. Но просто невидимость — у меня. И поэтому я должна попытаться.
Тенгил поет. Господи, как он красиво поет. Все друзья остались позади, а так хочется, чтобы в миг смерти кто-то был рядом. Наверное, было бы совсем плохо, если бы не эта песня…)
Цепочка, на которой висит рог, ползет вверх. Тенгил хватается за нее, и Куница, поняв, что ничего не выйдет, левой рукой выхватывает кинжал. Короткое лезвие несколько раз погружается в грудь Тенгила. Он падает, увлекая ее за собой, и кричит. Подоспевший Бьярни бьет вслепую. Два первых удара приходятся в ногу. Третий попадает по ребрам, и тогда она отпускает рог…
*
— Здравствуй, Юсси. Меня тут ранили, поэтому мы пока не можем выступить. Ну, что там у них происходит?
Юсси садится рядом с Тенгилом. И тут Куница понимает, что Юсси здесь — не переговорщик. Он свой. Если в Вишневой завелся предатель, у нее нет шанса.
Рана на груди не такая уж глубокая. Если заткнуть ее платком, то можно продержаться какое-то время. До тропинки — метров десять. Оттуда до домика Эльфриды еще примерно столько же. Она все еще невидима, а Катла, хоть, скорее всего, и чует теплую кровь, не двигается с места без приказа. Нога болит, но это не важно. Можно ползти, опираясь только на локти…
В какой-то момент у нее встает выбор, поползти между Юсси и женщиной из свиты Тенгила, или перед драконом. Поколебавшись, она выбирает первый вариант. Катла, кажется, не двигается без приказа, но запах крови все-таки может ее привлечь.
На тропинке, там, где поворот к хижине Эльфриды, сидят двое в ярких одеждах. Кунице не хочется показываться им, теперь, после Юсси, никому веры нет. Но без помощи она просто не проползет больше ни шагу. Куница становится видимой.
— Ты ранена? — спрашивают цыгане.
— Нет. Я умираю. Отнесите меня к Эльфриде.
Эльфрида склоняется над Куницей. Рядом стоят Юнатан и Мила.
— Юсси — предатель, — говорит Куница. И теперь, когда выживать больше незачем, на нее наваливается боль.
Небо проходит сквозь ветви деревьев, приближается, окутывает, словно покрывалом, а потом вдруг становится черным.
*
— Твой путь в Страну Дальнюю. Ты все будешь помнить. Ты лишаешься только своей способности Проводника. Если захочешь вернуться в Вишневую, тебе будет нужен Проводник…
«Нет, Эльфрида, нет, пожалуйста! Не делай этого, только не это! Забери лучше память… Забери любовь, ненависть, мечты, но не это!» — хочется закричать Кунице. Но она молчит. Потому что Эльфрида права.
Когда-то Куница мечтала о том, чтобы стать необыкновенной. Возможно, в какой-то мере эта мечта осуществилась, когда она получила возможность ходить между мирами и носить почту. Это было так здорово…
Но разве можно быть необыкновенной, если нет любви, ненависти, памяти и мечты. Именно они составляют ее сущность, и только после смерти Куница начинает это понимать. Дорога меж мирами — не цель, а только средство.
— До свидания, Эльфрида.
*
— Я больше не Проводник. И, наверное, какой из меня теперь почтальон…
— Письма — они ведь неживые. Ты можешь их носить, — говорит дух Дороги. — Только тропы тебе придется искать заново.
Куница испытывает огромную радость. А тропы — найдем. Тем более, солнце еще высоко…
*
— Здравствуй, Смерть.
— Здравствуй.
Они смотрят друг другу в глаза. Потом Смерть спрашивает:
— Чего ты хочешь?
— Я хочу… вернуть сердце рыцарю Като, — говорит Куница, вспомнив Кьяртана. — Это ведь возможно?
— Да. Ты можешь это сделать.
— Как?
— Это очень легко.
Потом Смерть спрашивает:
— Ты ненавидишь кого-нибудь?
— Да. Тенгила, — это имя Куница словно выплевывает.
— Но если ты веришь, что спасение возможно даже для Като, почему ты думаешь, что оно невозможно для Тенгила?
Куница задумывается. Потом смеется:
— Не думала, что спрошу, но… Как мне помочь Тенгилу?
— Возможно, _я_ помогу, — улыбается Смерть.
*
— Нонно просил передать, что он скоро вернется. У него все в по…
— Нонно попал в плен к Темному Рыцарю Като, — говорит бабушка.
— Как? Но я видела его… Он сказал, что вернется домой…
— Он возвращался, когда его поймали. Это я виновата, я вызвала его письмом, — сокрушается бабушка.
У Куницы не укладывается в голове. Как такое может быть? Нет, это какая-то ошибка, Нонно, конечно, вернется…
Когда человек так тянется домой — не может быть, чтобы он в конце концов не дошел.
*
— Ты можешь провести меня в Долину Вишен? — спрашивает Куница у первого попавшегося Проводника.
— Да. Но сейчас мне надо идти с принцем Мио и его оруженосцем Тилем. Они идут убивать Като.
— Как — убивать? Но…
Она пытается убеждать. Даже находит какие-то аргументы. Мио и Тиль качают головами. Они все решили. Остается только отойти в сторону, и да свершиться судьба… Из Мертвого леса выходит Кьяртан. Он разговаривал с рыцарем Като.
— Я близок к разгадке, — говорит он Кунице. — Передай им, только не убивайте его!
Легко сказать!..
«Вы думаете, что помогаете ему, убивая его, — формулирует свою новую речь Куница, мрачно шагая за Мио и Тилем. — Но так можно объяснить что угодно. Убить любого, кто тебе мешает, и сказать, что это для его же блага. Может быть, душа Като действительно освободится, если его убить. Но вы пробовали умирать? Это больно и страшно. Неужели нет другого выхода?..»
(А может, оно и правильно? — невольно думает Куница. — Ну, умрет Като. Я вот умерла, и ничего, все отлично. Йон, Кьяртан и Крис тоже умерли. И вроде не жалуются. Като окажется в новом мире, он не будет ничего помнить, он будет просто Рыцарем, но…
Но я же все помню. И Йон тоже вспомнил. Получается, что однажды этот Рыцарь вспомнит, что его убили? Убили, желая освободить от него мир? Что тогда он почувствует? Каково ему будет?!
С другой стороны, что я могу сделать? Мио все решил. Тиль его поддерживает. Весь Остров Зеленых Лугов спит и видит, как бы кто убил Като. Не сражаться же с ними, в самом деле… Уйти, что ли?.. Сил нет смотреть, как его убьют…)
Куница с тоской смотрит в строну Вишневой Долины, и видит, что на тропе появляются Хуберт, Урвар и Альфред с Мечом.
— Принц Мио, — говорит Альфред. — Это не простой Меч…
У Меча есть душа. Если пронзить сердце рыцаря Като этим Мечом, то оно оживет.
— Что будет с тобой? — спрашивает Куница у Меча.
— Я преломлюсь. Так надо.
— Прими этот Меч, принц Мио, — говорит Альфред. — Мы многим пожертвовали ради него.
— Чем еще мы жертвуем, кроме жизни Меча? — вполголоса спрашивает Куница у Хуберта.
— Альфред отдал свои руки, — сумрачно отвечает Хуберт. —
Он больше никогда не сможет творить.
Мио принимает Меч. Он идет в лес, а Хуберт, Урвар и Куница следуют за ним, держась на некотором отдалении.
Ее пытаются отправить домой. Она вроде как слышит, но подчиниться никак не может. Больше всего Кунице хочется упасть на землю и заплакать.
Я знаю, что за все надо платить, но почему, почему так дорого?!
*
…Мио сидит на земле, а Като стоит над ним. Они разговаривают. Мио ранен в ногу, Куница видела, как его задело. А еще она видела, как Меч вонзился в грудь Като. И как над лесом появилась новая птица. Быть птицей ведь лучше, чем мечом, ведь правда?..
Подействовало или нет? Расколдовался ли Като? Если нет, то почему он не нападает? Если да, то почему так тяжело на сердце?
Като говорит с Мио. Куница не разбирает слов, но это не важно. Если все получилось, то этот разговор сохранят легенды. Если не получилось, то… то, тем более, не важно.
Рядом падает на землю лесной дух Скогги, не вынеся ужаса мертвого леса. Куница смотрит на пучок целебных трав в своих руках и отшвыривает их в сторону. Мертвые травы тут не помогут. Она возвращается на опушку, находит там маленький зеленый папоротник и выкапывает его с корнем. Когда она сажает папоротник рядом с лежащим Скогги, его лицо проясняется.
— Лес больше не убивает его, — шепчет лесной дух.
И в этом — надежда.
Пес Тиля начинает рычать. Он рычит все громче и громче, а потом прыгает на Като. Рыцарь пронзает его мечом.
И надежда умирает.
*
— А как дела в Долинах?
— Все хорошо. Тенгил мертв.
— Мертв?
— Да.
— А кто его убил?
— Я, — поворачивается Скогги. Его симпатичная мордочка серьезна и печальна. — У меня к нему были личные счеты. Его предок истребил мой род.
«Теперь Крис и Кнут отомщены», — думает Куница. Но ей почему-то не радостно.
— Теперь в Карманьяке правит Хельни. Она очень несчастна и не хочет быть королевой. Она говорит, пока мы не позовем в гости ее народ, она тоже не сможет придти.
— Так давайте позовем, — устало говорит Куница. — Я могу… Только немного отдохну, ладно?
*
— Последний карманьяк утопился!
Куница сидит у костра, грея руки о чашку с чаем. При этих словах она вздрагивает и поднимает голову.
— Что?
— Последний карманьяк утопился в Кармафаллете!
Бьярни!..
*
«О твоих родителях я ничего сообщить не могу. Но двоюродная тетка, Лириана, переселилась в Долину Терновника. Вышла замуж. Муж у нее тот еще бродяга…»
— Лириана, а мы родственники. Я в детстве попала к духам тумана… Мне все казалось, что это сон. А это было на самом деле. Меня спас один витязь…
— Какой там витязь, — неожиданно встревает в разговор Ральф. — Так, мальчишка… По ходу, это был я.
*
…София и Хуберт решили пожениться. Ральф и Нирианна не отходят друг от друга ни на шаг. Кристина нашла своего брата. Меч, ставший птицей, будет теперь жить в Долине. Юнатан сделал предложение Хельни. Юсси утопился.
Как Бьярни.
Солнце село, но дорога теперь знакома, так что пока еще Куница может ее найти. Надо вернуть на Остров Зеленых Лугов волшебную чашу, исцеляющую любые раны. Вернуть и сказать, что с ее помощью спасли три жизни, в том числе жизнь ее брата… Нет, не брата. Надо привыкать.
На границе Мертвого Леса стоит принц Мио. Куница с поклоном передает ему чашу. Смотрит на лес. В сгущающихся сумерках он кажется гораздо печальнее. Нашарив в сумке чистый конверт и ручку, Куница идет в темноту.
Говорят, рыцарь Като расколдовался. После того, как его от всей души пожалела тюха. Во всяком случае, есть такая версия. Такая надежда.
*
— Есть ли кто живой в Мертвом лесу?
Он появляется перед ней.
— Я почтальонка. Ты помнишь меня? Я пришла спросить, может быть, ты хочешь написать кому-нибудь письмо?
Като смотрит на нее, словно старается увидеть ее душу. Смотри. Во мне больше нет страха. Ну, может, совсем капелька. Понимаешь, когда… Когда на твоих глазах умирают дети, когда можешь кого-то спасти — но опаздываешь, то тут уже не до страха. Я так хотела помочь Крису. Я так хотела, чтобы Кнут был жив. И так хотела, чтобы Бьярни пришел к нам в гости… Может быть, я могу помочь хоть тебе, Като?
Но вот только кому может написать Темный Рыцарь Като?
— Если ты напишешь, я доставлю письмо. Даже если для этого придется идти на край света.
Он молчит. Хорошо, что не сказал сразу «нет». Но, может быть, ему действительно совсем-совсем некому писать?
— Пожалуй, одну строчку… В конверте без адреса…
Куница отдает ему ручку и конверт. В сумерках видно только белый лист.
— Это против правил почтальонов, но оставь его где-нибудь. Оно само найдет адресата, и это будет судьба.
— Хорошо.
— Может быть, эта почтальонка — последняя, кто видел рыцаря Като, — тихо произносит он.
Нет, не надо!
— Послушай, — говорит она, и чувствует, как горло перехватывают слезы. — Был один мальчик, Бьярни. Он пришел на нашу землю с оружием, он был верный Тенгила, но он был хороший. Так получилось, что он ранил меня, и я умерла. Но мне все равно хотелось, чтобы он был моим другом. И я хотела это ему сказать, но не успела. Он покончил с собой. Ему было очень грустно, он был в отчаянии, и бросился в водопад. Я не успела.
Есть ли рыцарю Като дело до моего горя? До какого-то мальчика, до чьего-то отчаяния? Но он слушает, не перебивая.
— Быть может, кто-то будет так же жалеть, что не успел к тебе, — тихо произносит Куница.
— Это вряд ли, — отвечает Като.
Она отрицательно качает головой. В темноте этого почти не видно, но Като, наверное, привык видеть в темноте.
*
…Выйдя на тропинку, Куница понимает, что должна прочитать письмо. Если Като нарушает правила, не подписав конверта, то она тоже нарушит. Ни разу еще она не читала чужих писем. Но если это письмо неизвестно кому, то почему бы не ей?
Лист в конверте совершенно белый.
Она смотрит на него с разных сторон, не веря. Но ведь Като водил ручкой по бумаге! Что это, колдовство, или… или судьба? Что, даже решив кому-то написать, он не смог этого сделать?
На Сальткроке есть такое изобретение — фонарик. Не со свечкой, а такой волшебный, вроде светлячка. И свет от него тоже не такой, как от огня, а словно солнечный. То, что надо. Куница торопливо светит на бумагу — и проступают строчки.
«С приветом из Страны Вечной Ночи. Рыцарь Като».
*
Ночью, когда обитатели Долин сидят у стола, из леса выходит призрак.
Куница устремляется к нему. Это Бьярни…
*
Наутро Куница пишет ответ Като: «С приветом из страны ясного утра! Марта Куница, Почтальонка».
Запоздало ей приходит в голову, что слово «Марта» тут лишнее. Ничего, пусть будет. Она так долго носила это имя, что, возможно, в какой-то мере заслужила.
——————
Утром на тропу перед Куницей вышел дух Дороги. Он спросил, хочет ли Куница найти настоящих родителей.
Если бы Долинам угрожала опасность, Куница бы осталась. Но теперь там был мир. Если бы она что-то могла еще сделать для Като, наверное, тоже надо было бы остаться. Но Като куда-то исчез. Сердце подсказывало Кунице, что он не погиб, а оказался в другом мире, где ему, несомненно, лучше.
Ей, правда, очень хотелось найти Юсси… И всего-то надо было — написать ему письмо. А там дорога и солнечный луч сами выведут. Но Куница уже знала, что не всегда умершие помнят свою прежнюю жизнь. Может, Юсси лучше не помнить о том отчаянии, которое толкнуло его на самоубийство.
А дух Дороги не хотел ждать. Он торопил. И предупреждал: едва последовав за ним, Куница никогда больше не сможет вернуться в Долину вишен. Никогда больше не станет почтальонкой. Она навсегда должна будет остаться в той сказке, где живут ее родители.
И Куница приняла решение.
Она очнулась в доме в маленьком городе. В той самой странной сказке, о которой рассказывала студентка-лекарка. Где есть деньги, и до-ку-мен-ты… Но это неважно. В этом мире у нее есть родители.
И, хотя Куница не Бог весть какое сокровище, они ее ждали.
P.S. Когда она вернулась домой, как раз настала пора снимать с деревьев вишни…
P.P.S. Для того, чтоб пришел герой, кто-то должен уйти в траву,
Кто-то должен душу отдать, кто-то — остаться без рук.
Кто-то должен в одно слить мелодию и слова,
Кто-то — погибнуть. Кто-то — смотреть, как погибает друг.
Мы сплетемся с тобой в полотно недопетых дорог —
Лесь под ноги тому, кто сможет придти и допеть.
Слышишь, звезды звенят? То рождается новый герой.
Мы падем для того, чтоб он знал, что такое смерть.
Он впитает в себя наши души и нашу кровь,
Он агонию наших душ переплавит в огонь.
Запоет — песня ранит губы его…
А там, где мы пали, земля порастет травой.
*
В Долину приносят Нонно. Это мальчик с Острова Зеленых Лугов, у Куницы для него письмо от бабушки. Бабушка переживает — внук давно куда-то убежал, и от него нет вестей. Неудивительно… У Нонно на лбу уродливое клеймо, а на руке — обрывок от цепи.
— Йон погиб, — шепчет он. — Они с Урваром пытались бежать, и Йона убили. Урвар снова в плену… А меня…
Куница обезболивает рану, но что еще можно сделать? Альфред снимет цепь, а вот клеймо, похоже, останется у Нонно на всю жизнь.
Тенгил снова воюет с детьми. И как только его земля носит?
— Передай бабушке, что я скоро вернусь, — говорит Нонно. — И скажи, что у меня все в порядке. И больше ничего не говори, ладно?
— Конечно, — кивает Куница, и Нонно с трудом улыбается. — Я скажу, что, когда я видела тебя, ты был жив, здоров и смеялся.
Нонно улыбается вновь — и устало роняет голову.
*
— Куница, а можно взглянуть на твой шрам?
— Какой шрам?
— У тебя на руке. У тебя на руке был ожог, помнишь?
Помню, Тана, что ты еще в детстве подозревала, что я — не Марта Свантессон.
Если разобраться, у Таны есть серьезная причина не любить Куницу. Когда она потерялась, много лет назад, отец Таны пошел ее искать. Но Куница-то нашлась, а он так и сгинул…
Куница задирает рукав, критически оглядывает свою руку. Царапин полно, ожогов нет. Она пожимает плечами с нарочитым безразличием. Встречается глазами с Марком Рамни. У нее есть шрам на руке, Куница как-то видела. Темный след ожога…
Есть очень простой способ во всем разобраться. Выйдя за пределы Долины, Куница садится прямо на землю, достает чистый конверт. «Родителям той, которую называют Куницей… Если вы где-то есть, я должна это знать».
*
— Ты проводишь нас в Страну Дальнюю? Меня и мою невесту?
А у меня есть выбор?..
— Да, Кьяртан.
Линта кажется такой счастливой.
— Твой отец пытался сбежать из плена. Его убили, — говорит ей Куница. Лицо девушки меняется.
— Я тоже умер, — успокаивающе говорит Кьяртан. — Но я же вернулся. Твой отец тоже где-то есть.
*
— Йон!
Снова тот же удивленный взгляд, точь-в-точь как у Криса.
— Ты меня знаешь?
— Да! Ты Йон, Йон-Кузнец, ты жил в Нангияле. У тебя есть жена, сын и дочь… Дочь совсем близко, она собирается замуж. К кому тебя вести прежде, к ней или к жене?
— К жене, наверное…
— Хорошо. Только зайдем в Карманьяку. Нам нужно знать, что там происходит.
У ворот Карманьяки воины. И среди них — извивающееся тело, покрытое блестящей чешуей…
— Катла, — обращается к ней Тенгил. — Пошли обедать!
И Куницу пронзает ужас.
— Бежим! — почти кричит она Йону. — Нужно предупредить наших!
— Я вспомнил! — кричит Йон. — Мне сказали — увидишь Катлу, и вспомнишь!..
*
Кунице очень хотелось запомнить, как будет выглядеть лицо Хильды, когда она приведет Йона. А в результате она мало что видела, когда они прибежали в Долину. Перед глазами стояло длинное чешуйчатое тело. Как страшно… Она и не знала, что такая трусиха. Ничего толком не узнали, и все из-за нее.
В Вишневой обнаруживается Урвар. Оказывается, ему все-таки удалось сбежать из плена. А будь он сейчас в Карманьяке, пошел бы на обед дракону… Впрочем, неизвестно, может, все там скоро будем. Лес уже полнится грохотом барабана и воем охотничьего рога Тенгила.
Жители Нангиялы спешно вооружаются. Куница достает свой лук, но не испытывает ни малейшей надежды на то, что от него будет польза. Наверняка дракона не берут стрелы.
— Она умеет летать?
— Будем исходить из того, что умеет.
— Завал их не удержит.
— Надо заманить их к реке. И попытаться
столкнуть Катлу в воду.
— Как заманить?
— Они уже перешли мост?
— Да, наверняка уже перешли!
— Сестра, ты помнишь, что нам нянька
рассказывала в детстве? — Кнут взволнованно поворачивается к Хельни. — Что Катлой управляет рог!
— Тот самый рог, который на поясе Тенгила? — уточняет Куница.
— Я не знаю. Возможно.
— Нужно зайти к ним в тыл.
— Я могу провести невидимыми. Кого вести?
Компания подбирается странная. Урвар, воин. Юнатан, герой. Кнут, перебежчик. И Куница, непонятно кто.
Юнатан бежит к дому Эльфриды. У него свой план. У Урвара, в принципе, тоже — зайти в тыл, показаться Тенгилу, отвлечь, заставить погнаться. Куница про себя решает, что пойдет с ним. И в этот момент Кнут говорит:
— Я хочу вызвать отца на поединок.
— Он имеет на это право, — вырывается у Куницы.
— Пусть идет, — соглашается Урвар.
Он идет. Только сейчас Кунице приходит в голову, что она ни разу не смотрела Кнуту в глаза. Считала его предателем, из-за Кьяртана.
— Бастард! — кричит Тенгил. — Катла, взять!
Катла устремляется навстречу мальчику. Он поднимает меч.
И тут до Куницы доходит, что он находится сейчас на том месте, где пал Крис. Она отводит взгляд.
— Уходим, — шепчет Урвар.
Да, теперь понятно, что их план никуда не годится. Тенгил не поддастся на провокации. Не пойдет на честный бой. Может быть, у Като — каменное сердце. Но у Тенгила, похоже, сердца нет вовсе.
— Положили мальчишку — а сами вернемся? — горько спрашивает Куница.
— Я здесь старший, — рычит Урвар. — отходим.
*
— София, ведь кто-то невидимый может попробовать подойти к Тенгилу и забрать у него рог?
— Да.
— Тогда… я пойду.
(…Я не герой, и поэтому у меня ничего не выйдет. У кого-то другого бы вышло. У кого-то, кто смелее, добрее, лучше. У кого-то, про кого сочиняют сказки. Но просто невидимость — у меня. И поэтому я должна попытаться.
Тенгил поет. Господи, как он красиво поет. Все друзья остались позади, а так хочется, чтобы в миг смерти кто-то был рядом. Наверное, было бы совсем плохо, если бы не эта песня…)
Цепочка, на которой висит рог, ползет вверх. Тенгил хватается за нее, и Куница, поняв, что ничего не выйдет, левой рукой выхватывает кинжал. Короткое лезвие несколько раз погружается в грудь Тенгила. Он падает, увлекая ее за собой, и кричит. Подоспевший Бьярни бьет вслепую. Два первых удара приходятся в ногу. Третий попадает по ребрам, и тогда она отпускает рог…
*
— Здравствуй, Юсси. Меня тут ранили, поэтому мы пока не можем выступить. Ну, что там у них происходит?
Юсси садится рядом с Тенгилом. И тут Куница понимает, что Юсси здесь — не переговорщик. Он свой. Если в Вишневой завелся предатель, у нее нет шанса.
Рана на груди не такая уж глубокая. Если заткнуть ее платком, то можно продержаться какое-то время. До тропинки — метров десять. Оттуда до домика Эльфриды еще примерно столько же. Она все еще невидима, а Катла, хоть, скорее всего, и чует теплую кровь, не двигается с места без приказа. Нога болит, но это не важно. Можно ползти, опираясь только на локти…
В какой-то момент у нее встает выбор, поползти между Юсси и женщиной из свиты Тенгила, или перед драконом. Поколебавшись, она выбирает первый вариант. Катла, кажется, не двигается без приказа, но запах крови все-таки может ее привлечь.
На тропинке, там, где поворот к хижине Эльфриды, сидят двое в ярких одеждах. Кунице не хочется показываться им, теперь, после Юсси, никому веры нет. Но без помощи она просто не проползет больше ни шагу. Куница становится видимой.
— Ты ранена? — спрашивают цыгане.
— Нет. Я умираю. Отнесите меня к Эльфриде.
Эльфрида склоняется над Куницей. Рядом стоят Юнатан и Мила.
— Юсси — предатель, — говорит Куница. И теперь, когда выживать больше незачем, на нее наваливается боль.
Небо проходит сквозь ветви деревьев, приближается, окутывает, словно покрывалом, а потом вдруг становится черным.
*
— Твой путь в Страну Дальнюю. Ты все будешь помнить. Ты лишаешься только своей способности Проводника. Если захочешь вернуться в Вишневую, тебе будет нужен Проводник…
«Нет, Эльфрида, нет, пожалуйста! Не делай этого, только не это! Забери лучше память… Забери любовь, ненависть, мечты, но не это!» — хочется закричать Кунице. Но она молчит. Потому что Эльфрида права.
Когда-то Куница мечтала о том, чтобы стать необыкновенной. Возможно, в какой-то мере эта мечта осуществилась, когда она получила возможность ходить между мирами и носить почту. Это было так здорово…
Но разве можно быть необыкновенной, если нет любви, ненависти, памяти и мечты. Именно они составляют ее сущность, и только после смерти Куница начинает это понимать. Дорога меж мирами — не цель, а только средство.
— До свидания, Эльфрида.
*
— Я больше не Проводник. И, наверное, какой из меня теперь почтальон…
— Письма — они ведь неживые. Ты можешь их носить, — говорит дух Дороги. — Только тропы тебе придется искать заново.
Куница испытывает огромную радость. А тропы — найдем. Тем более, солнце еще высоко…
*
— Здравствуй, Смерть.
— Здравствуй.
Они смотрят друг другу в глаза. Потом Смерть спрашивает:
— Чего ты хочешь?
— Я хочу… вернуть сердце рыцарю Като, — говорит Куница, вспомнив Кьяртана. — Это ведь возможно?
— Да. Ты можешь это сделать.
— Как?
— Это очень легко.
Потом Смерть спрашивает:
— Ты ненавидишь кого-нибудь?
— Да. Тенгила, — это имя Куница словно выплевывает.
— Но если ты веришь, что спасение возможно даже для Като, почему ты думаешь, что оно невозможно для Тенгила?
Куница задумывается. Потом смеется:
— Не думала, что спрошу, но… Как мне помочь Тенгилу?
— Возможно, _я_ помогу, — улыбается Смерть.
*
— Нонно просил передать, что он скоро вернется. У него все в по…
— Нонно попал в плен к Темному Рыцарю Като, — говорит бабушка.
— Как? Но я видела его… Он сказал, что вернется домой…
— Он возвращался, когда его поймали. Это я виновата, я вызвала его письмом, — сокрушается бабушка.
У Куницы не укладывается в голове. Как такое может быть? Нет, это какая-то ошибка, Нонно, конечно, вернется…
Когда человек так тянется домой — не может быть, чтобы он в конце концов не дошел.
*
— Ты можешь провести меня в Долину Вишен? — спрашивает Куница у первого попавшегося Проводника.
— Да. Но сейчас мне надо идти с принцем Мио и его оруженосцем Тилем. Они идут убивать Като.
— Как — убивать? Но…
Она пытается убеждать. Даже находит какие-то аргументы. Мио и Тиль качают головами. Они все решили. Остается только отойти в сторону, и да свершиться судьба… Из Мертвого леса выходит Кьяртан. Он разговаривал с рыцарем Като.
— Я близок к разгадке, — говорит он Кунице. — Передай им, только не убивайте его!
Легко сказать!..
«Вы думаете, что помогаете ему, убивая его, — формулирует свою новую речь Куница, мрачно шагая за Мио и Тилем. — Но так можно объяснить что угодно. Убить любого, кто тебе мешает, и сказать, что это для его же блага. Может быть, душа Като действительно освободится, если его убить. Но вы пробовали умирать? Это больно и страшно. Неужели нет другого выхода?..»
(А может, оно и правильно? — невольно думает Куница. — Ну, умрет Като. Я вот умерла, и ничего, все отлично. Йон, Кьяртан и Крис тоже умерли. И вроде не жалуются. Като окажется в новом мире, он не будет ничего помнить, он будет просто Рыцарем, но…
Но я же все помню. И Йон тоже вспомнил. Получается, что однажды этот Рыцарь вспомнит, что его убили? Убили, желая освободить от него мир? Что тогда он почувствует? Каково ему будет?!
С другой стороны, что я могу сделать? Мио все решил. Тиль его поддерживает. Весь Остров Зеленых Лугов спит и видит, как бы кто убил Като. Не сражаться же с ними, в самом деле… Уйти, что ли?.. Сил нет смотреть, как его убьют…)
Куница с тоской смотрит в строну Вишневой Долины, и видит, что на тропе появляются Хуберт, Урвар и Альфред с Мечом.
— Принц Мио, — говорит Альфред. — Это не простой Меч…
У Меча есть душа. Если пронзить сердце рыцаря Като этим Мечом, то оно оживет.
— Что будет с тобой? — спрашивает Куница у Меча.
— Я преломлюсь. Так надо.
— Прими этот Меч, принц Мио, — говорит Альфред. — Мы многим пожертвовали ради него.
— Чем еще мы жертвуем, кроме жизни Меча? — вполголоса спрашивает Куница у Хуберта.
— Альфред отдал свои руки, — сумрачно отвечает Хуберт. —
Он больше никогда не сможет творить.
Мио принимает Меч. Он идет в лес, а Хуберт, Урвар и Куница следуют за ним, держась на некотором отдалении.
Ее пытаются отправить домой. Она вроде как слышит, но подчиниться никак не может. Больше всего Кунице хочется упасть на землю и заплакать.
Я знаю, что за все надо платить, но почему, почему так дорого?!
*
…Мио сидит на земле, а Като стоит над ним. Они разговаривают. Мио ранен в ногу, Куница видела, как его задело. А еще она видела, как Меч вонзился в грудь Като. И как над лесом появилась новая птица. Быть птицей ведь лучше, чем мечом, ведь правда?..
Подействовало или нет? Расколдовался ли Като? Если нет, то почему он не нападает? Если да, то почему так тяжело на сердце?
Като говорит с Мио. Куница не разбирает слов, но это не важно. Если все получилось, то этот разговор сохранят легенды. Если не получилось, то… то, тем более, не важно.
Рядом падает на землю лесной дух Скогги, не вынеся ужаса мертвого леса. Куница смотрит на пучок целебных трав в своих руках и отшвыривает их в сторону. Мертвые травы тут не помогут. Она возвращается на опушку, находит там маленький зеленый папоротник и выкапывает его с корнем. Когда она сажает папоротник рядом с лежащим Скогги, его лицо проясняется.
— Лес больше не убивает его, — шепчет лесной дух.
И в этом — надежда.
Пес Тиля начинает рычать. Он рычит все громче и громче, а потом прыгает на Като. Рыцарь пронзает его мечом.
И надежда умирает.
*
— А как дела в Долинах?
— Все хорошо. Тенгил мертв.
— Мертв?
— Да.
— А кто его убил?
— Я, — поворачивается Скогги. Его симпатичная мордочка серьезна и печальна. — У меня к нему были личные счеты. Его предок истребил мой род.
«Теперь Крис и Кнут отомщены», — думает Куница. Но ей почему-то не радостно.
— Теперь в Карманьяке правит Хельни. Она очень несчастна и не хочет быть королевой. Она говорит, пока мы не позовем в гости ее народ, она тоже не сможет придти.
— Так давайте позовем, — устало говорит Куница. — Я могу… Только немного отдохну, ладно?
*
— Последний карманьяк утопился!
Куница сидит у костра, грея руки о чашку с чаем. При этих словах она вздрагивает и поднимает голову.
— Что?
— Последний карманьяк утопился в Кармафаллете!
Бьярни!..
*
«О твоих родителях я ничего сообщить не могу. Но двоюродная тетка, Лириана, переселилась в Долину Терновника. Вышла замуж. Муж у нее тот еще бродяга…»
— Лириана, а мы родственники. Я в детстве попала к духам тумана… Мне все казалось, что это сон. А это было на самом деле. Меня спас один витязь…
— Какой там витязь, — неожиданно встревает в разговор Ральф. — Так, мальчишка… По ходу, это был я.
*
…София и Хуберт решили пожениться. Ральф и Нирианна не отходят друг от друга ни на шаг. Кристина нашла своего брата. Меч, ставший птицей, будет теперь жить в Долине. Юнатан сделал предложение Хельни. Юсси утопился.
Как Бьярни.
Солнце село, но дорога теперь знакома, так что пока еще Куница может ее найти. Надо вернуть на Остров Зеленых Лугов волшебную чашу, исцеляющую любые раны. Вернуть и сказать, что с ее помощью спасли три жизни, в том числе жизнь ее брата… Нет, не брата. Надо привыкать.
На границе Мертвого Леса стоит принц Мио. Куница с поклоном передает ему чашу. Смотрит на лес. В сгущающихся сумерках он кажется гораздо печальнее. Нашарив в сумке чистый конверт и ручку, Куница идет в темноту.
Говорят, рыцарь Като расколдовался. После того, как его от всей души пожалела тюха. Во всяком случае, есть такая версия. Такая надежда.
*
— Есть ли кто живой в Мертвом лесу?
Он появляется перед ней.
— Я почтальонка. Ты помнишь меня? Я пришла спросить, может быть, ты хочешь написать кому-нибудь письмо?
Като смотрит на нее, словно старается увидеть ее душу. Смотри. Во мне больше нет страха. Ну, может, совсем капелька. Понимаешь, когда… Когда на твоих глазах умирают дети, когда можешь кого-то спасти — но опаздываешь, то тут уже не до страха. Я так хотела помочь Крису. Я так хотела, чтобы Кнут был жив. И так хотела, чтобы Бьярни пришел к нам в гости… Может быть, я могу помочь хоть тебе, Като?
Но вот только кому может написать Темный Рыцарь Като?
— Если ты напишешь, я доставлю письмо. Даже если для этого придется идти на край света.
Он молчит. Хорошо, что не сказал сразу «нет». Но, может быть, ему действительно совсем-совсем некому писать?
— Пожалуй, одну строчку… В конверте без адреса…
Куница отдает ему ручку и конверт. В сумерках видно только белый лист.
— Это против правил почтальонов, но оставь его где-нибудь. Оно само найдет адресата, и это будет судьба.
— Хорошо.
— Может быть, эта почтальонка — последняя, кто видел рыцаря Като, — тихо произносит он.
Нет, не надо!
— Послушай, — говорит она, и чувствует, как горло перехватывают слезы. — Был один мальчик, Бьярни. Он пришел на нашу землю с оружием, он был верный Тенгила, но он был хороший. Так получилось, что он ранил меня, и я умерла. Но мне все равно хотелось, чтобы он был моим другом. И я хотела это ему сказать, но не успела. Он покончил с собой. Ему было очень грустно, он был в отчаянии, и бросился в водопад. Я не успела.
Есть ли рыцарю Като дело до моего горя? До какого-то мальчика, до чьего-то отчаяния? Но он слушает, не перебивая.
— Быть может, кто-то будет так же жалеть, что не успел к тебе, — тихо произносит Куница.
— Это вряд ли, — отвечает Като.
Она отрицательно качает головой. В темноте этого почти не видно, но Като, наверное, привык видеть в темноте.
*
…Выйдя на тропинку, Куница понимает, что должна прочитать письмо. Если Като нарушает правила, не подписав конверта, то она тоже нарушит. Ни разу еще она не читала чужих писем. Но если это письмо неизвестно кому, то почему бы не ей?
Лист в конверте совершенно белый.
Она смотрит на него с разных сторон, не веря. Но ведь Като водил ручкой по бумаге! Что это, колдовство, или… или судьба? Что, даже решив кому-то написать, он не смог этого сделать?
На Сальткроке есть такое изобретение — фонарик. Не со свечкой, а такой волшебный, вроде светлячка. И свет от него тоже не такой, как от огня, а словно солнечный. То, что надо. Куница торопливо светит на бумагу — и проступают строчки.
«С приветом из Страны Вечной Ночи. Рыцарь Като».
*
Ночью, когда обитатели Долин сидят у стола, из леса выходит призрак.
Куница устремляется к нему. Это Бьярни…
*
Наутро Куница пишет ответ Като: «С приветом из страны ясного утра! Марта Куница, Почтальонка».
Запоздало ей приходит в голову, что слово «Марта» тут лишнее. Ничего, пусть будет. Она так долго носила это имя, что, возможно, в какой-то мере заслужила.
——————
Утром на тропу перед Куницей вышел дух Дороги. Он спросил, хочет ли Куница найти настоящих родителей.
Если бы Долинам угрожала опасность, Куница бы осталась. Но теперь там был мир. Если бы она что-то могла еще сделать для Като, наверное, тоже надо было бы остаться. Но Като куда-то исчез. Сердце подсказывало Кунице, что он не погиб, а оказался в другом мире, где ему, несомненно, лучше.
Ей, правда, очень хотелось найти Юсси… И всего-то надо было — написать ему письмо. А там дорога и солнечный луч сами выведут. Но Куница уже знала, что не всегда умершие помнят свою прежнюю жизнь. Может, Юсси лучше не помнить о том отчаянии, которое толкнуло его на самоубийство.
А дух Дороги не хотел ждать. Он торопил. И предупреждал: едва последовав за ним, Куница никогда больше не сможет вернуться в Долину вишен. Никогда больше не станет почтальонкой. Она навсегда должна будет остаться в той сказке, где живут ее родители.
И Куница приняла решение.
Она очнулась в доме в маленьком городе. В той самой странной сказке, о которой рассказывала студентка-лекарка. Где есть деньги, и до-ку-мен-ты… Но это неважно. В этом мире у нее есть родители.
И, хотя Куница не Бог весть какое сокровище, они ее ждали.
P.S. Когда она вернулась домой, как раз настала пора снимать с деревьев вишни…
P.P.S. Для того, чтоб пришел герой, кто-то должен уйти в траву,
Кто-то должен душу отдать, кто-то — остаться без рук.
Кто-то должен в одно слить мелодию и слова,
Кто-то — погибнуть. Кто-то — смотреть, как погибает друг.
Мы сплетемся с тобой в полотно недопетых дорог —
Лесь под ноги тому, кто сможет придти и допеть.
Слышишь, звезды звенят? То рождается новый герой.
Мы падем для того, чтоб он знал, что такое смерть.
Он впитает в себя наши души и нашу кровь,
Он агонию наших душ переплавит в огонь.
Запоет — песня ранит губы его…
А там, где мы пали, земля порастет травой.
no subject
(no subject)
no subject
P.S. Лириана ее звали )
(no subject)
(no subject)
no subject
Спасибо Вам за такие вещи! От всей души.